—  Я не виноват!  —  поспешно заявит ребёнок, наш непослушный ученик,
а во многом и строгий учитель. И будет прав: ведь его устами глаголет
сама Природа на не всегда нам понятном наречии.


КТО не ВИНОВАТ?  —  на первый взгляд, ответить просто:
достаточно найти виноватых; остальные сами отойдут в разряд НЕвиновных.


Но такой конкретный ответ дает лишь формальная машинная логика,
не учитывающая тысяч нюансов в подстрочнике нашего взрослого языка, -
та логика, по законам которой, однако, и оперируют наши удивительные,
бесценные «компьютеры», те, кому еще предстоит реализовать заложенные
в них возможности стать людьми, спешащими нам на смену. Это ради них,
в итоге, придумали мы эту суспензию строений, машин, концепций, вещей,
стилей и форм, взвешенных во Вселенной.


Да, подавляющее большинство из нас, все мы, в конечном итоге, живём ради
детей. Воплощение наших надежд и гаранты видового бессмертия, они, если
вспомнить Толстого, свободные от всего наносного, остаются для нас,
непоседы, бездонным источником спокойствия, чистоты, озарённости – почти
идеальными примерами для подражания, проводниками и гидами на пути
восхождения к мудрости, что как радуга-дуга раскинулась над океаном
житейских проблем. И взрослые, благодарно впитав чувственную часть
радужного спектра, сделав попытку осмысления интеллектуальной, вновь
собирают его в усиленный луч осознанной любви, щедро возвращая его детям,
потому что им – идти дальше...


...Очень грустно сбивать слог, становясь реалистом... Состояние
отечественного школьного образования, самой солидной структуры в системе
детского воспитания, безнадёжно отстало от современных требований.
Под одну гребёнку стандартных требований зачёсывает всеобуч и будущих
математиков, и одарённых литераторов, и спортсменов, и художников.
Правда, сейчас уже начали пробиваться ростки нового, прогрессивного.
Идея создания школы нового типа, где процесс обучения олицетворяется
не кнутом или пряником, а знаменуется активным соавторством ученика и
учителя в процессе их совместной учёбы, - идея эта перестала витать
в воздухе, «зацепив» сферу практической реализации. И здесь, как нигде,
важно обращение к мировому опыту, использование уже апробированных
методик.


Среди независимых педагогических движений одно из ведущих мест в мире
заняла сегодня так называемая вальдорфская педагогика.
Еще в девятнадцатом году ХХго столетия австрийский ученый и философ
Рудольф Штайнер основал первую такую школу. А сейчас во всём мире их уже
около пятисот. В основе вальдорфской педагогики лежит идея создания
целостной философии детства, закладывающей основы мировоззрения,
основанного на всестороннем образовании, получаемом от одного учителя,
который преподаёт все предметы с первого по восьмой класс,
имея возможность связать их, составить единую палитру...


Невольно вспоминается индийский гуру...
Это не просто учитель, а, скорее, скульптор, лепящий ученика
по своему образу и подобию, в согласии со своим талантом
и артистизмом, максимально развивающий в нём культурные
и духовные потенции, это духовный отец маленького человека.
В этих школах нет форсированной интеллектуализации – ту относительно
сложную математику, которую мы изучали с девяти лет, вальдорфская
педагогика предлагает только с пятнадцати. Зато учебный процесс весь
пронизан музыкой, живописью, пением, лепкой, искусством изящного
движения, изящной речи... Широкое художественное воспитание сочетается
с ремесленно-трудовым, выработкой у детей практического мышления
и социальной ответственности, отношения к экологическим дисциплинам
как к первостепенным.


...Учитель пришёл, как всегда, в четыре часа дня. В комнате никого
не было – мальчишки мылись после занятий в мастерских. На первом столе
лежали чертежи, которых раньше не было. Это что-то новое, значит, об этом
надо подумать. Учитель любил новое. Увлечение продолжается, подумал он.
Теперь кислородный обогатитель.


Из душевой выкатился Поль в одних трусах, увидел учителя и прошёлся колесом.
—  Неплохо, Поль! – воскликнул учитель. – Но не гни ноги, мальчик!
—  Виу! —  завопил Поль и прошелся колесом в обратную сторону. –
Учитель пришёл! —   Он всегда забывал поздороваться.


Все четверо ринулись в комнату и застряли в дверях.
Учитель смотрел на них и думал... ничего не думал.
Он очень любил их. Он всегда любил их. Всех. Всех,
кого вырастил и выпустил в Большой Мир. Их было много, и лучше всех были
эти. Потому что они были сейчас. Они стояли руки по швам и смотрели
на него так, как ему хотелось.
Потом все сели кто куда, и учитель сказал:
—  Литература, география, алгебра, труд. Так?
—  И еще немножко физкультуры, — добавил Атос.
—  Несомненно, - сказал учитель. — Это видно по твоему опухшему носу.


Кстати, об алгебре, - ребята улыбнулись.
Ребята очень любили это «кстати». Оно казалось им восхитительно
нелогичным. – В моё время лекции по истории математики читал один очень
забавный преподаватель. Он становился у доски... – и учитель стал
показывать.
Комната залилась смехом. Они самозабвенно глядели на учителя и
восторгались. Этот человек казался им великим и простым, как мир.


...Этот прообраз школы будущего заимствован у Стругацких.
Собственно, это и есть вальдорфская школа Штайнера, только построенная
на интернатской основе. По человечной логике сердца это было бы очень
правильно – начинать создание таких школ именно с детских домов...
где любовь и стремление подражать своему единственному Учителю,
живому воплощению греческого Логоса, где хорошо направляемая свобода
развития, где живая радость творчества будут всё же ...лишней
компенсацией отсутствию домашнего тепла. Однако первая российская
вальдорфская школа, в сентябре открывающаяся в городе, будет
предназначена для детей, живущих в семьях...


Вряд ли можно говорить тут о чьей-то вине. Но всё же хочется разобраться
в причинах. Видимо, всего тут действуют три определяющих фактора: нет
денег, нет кадров, есть определённая трудновоспитуемость детдомовцев.


Даже если речь идет о таких высоких материях, как воспитание, то,
если нету денег, это препятствие становится основным. Начнём с денег.
Регулярная плата, вносимая родителями за своих детей,
будучи дифференцированной в зависимости от достатка каждой семьи,
явиться источником окупаемости вальдорфской школы наверняка не сможет.
Являясь общественной организацией, эта школа будет субсидироваться
со стороны московского Центра вальдорфской педагогики, который уже
достаточно прочно стоит на ногах. К тому же никто не делал расчёта,
какие перспективы открыл бы «симбиоз» с государственными структурами,
финансирующими детские дома. Короче, самый грубый качественный анализ
позволяет снять экономический вопрос с первой очереди рассмотрения.


Теперь о кадрах. Названный Центр не только готовит учителей вальдорфских
школ, но также имеет отделение дошкольной педагогики. В 1993 году 46
студентов этого отделения, завершивших курс интенсивных занятий,
уже могли бы прийти в детские дома города, чтобы с детсадовского возраста
грамотно формировать души «ничейных» детей, щедро даря им свою
гармоничность. А заодно и снимая вопрос о трудновоспитуемости,
порождаемый, в основном, казённостью дошкольного воспитания.


Однако ждать этого ещё много больше одного года.
Видно, есть тут какие-то подводные камни.
Иначе бы не ответила мне Галина Николаевна Балыгина,
ответственный секретарь Центра, что идея вальдорфской педагогики
в принципе не приемлет возможности работы с детьми, оторванными от семьи.


По другим компетентным оценкам (это не фантастика, а мнение доктора
психологии Елизабет Хайден), всё упирается в отсутствие хороших
организаторов, душой болеющих за дело внедрения вальдорфских методов
в нашу косную систему.


Я никак не хочу обидеть энтузиастов этого начинания.
Московский Центр действует с весны 1989,  —  уж наверно,
нелегко им было раскачивать дело...
Примите благодарность за детей наших!


Но всё же главный вопрос,  —  
Почему ни одного воспитателя вальдорфского детсада
не планируется направить ни в один из детских домов?  —  
так и остался открытым.


...Начиналось то, без чего четверка жить уже не могла,
а учитель не захотел бы, - приключения чисел во Времени...
В простых пифагоровых штанах каждый, примеривая их для себя,
находил что-то новое, звучали странные, торжественно-смешные строфы
Кардано, изумительно таинственная вставала из глубины веков загадочная
история Великой Теоремы Ферма...
Мальчишки слушали учителя, и ему было жалко, что мир слишком велик,
и нельзя рассказать им сейчас же обо всём, что известно и что неизвестно.
Они слушали не шевелясь и глядели ему в рот...


Стругацкие. «Полдень. 22-ой век».


А я не искал виновных. Я искал тех, кто НЕ виноват.
Нашёл я их в детском доме.


Неужели, правда, - ждать им до 22го века?..

__


Следующий текст
ВОЗВРАТ в оглавление 2-го тома